- Активность
- 36
[FLOATL=left][TABLE="width: 300"]
[TR]
[TD]
[/TD]
[/TR]
[/TABLE]
[/FLOATL]Воскресенье. Ленивое почти уже сентябрьское воскресенье. За окном совершенно уже сентябрьская, без всякой приставки «почти уже» осенняя промозглая погода – серое небо, лужи на асфальтовых дорожках и ссутулившиеся люди в теплых одеждах.
Жена еще вчера утром уехала на дачу к подруге. Одна. Я отказался, оставшись с детьми в нашей городской квартире. Дети бы все равно не поехали. Старший вообще уже живет своей жизнью, и все совместные развлечения с родителями для него, на несколько последующих лет, – не комильфо. Младший – дитя цивилизации и места, где нет телевизора или, по крайней мере, портативного компьютера, оснащенного беспроводным доступом к сети для него – хуже тюремного срока.
Я отказался под благовидным предлогом, мотивировав свой отказ тем, что не вижу смысла проводить почти пять часов за рулем ради того, чтобы на пару часов повидаться с подругой. Дорога, и в самом деле занимает около двух часов в одну сторону. А загородный домик не позволит предоставить ночлег двоим гостям. Но истинная причина моего отказа, разумеется, в другом.
Всю неделю (ну, или почти всю) моя жена поддерживала меня в моей трезвости. Я старался не акцентировать внимание на этом, тем не менее, пару раз невзначай отметив, что я высоко ценю ее усилия в этой области. В последний же рабочий день, столь почитаемую у пролетариев всего мира пятницу, она попросила меня захватить по пути домой бутылку красного сухого вина.
Я выполнил ее просьбу, надеясь в глубине души, что дело ограничиться парой бокалов. Как это ни странно, у супруги, в отличие от меня, есть определенный талант в сфере контролируемого употребления спиртных напитков, в отличие от меня. Однако, последующий вечер показал, что мои надежды были тщетны. Бутылка была приговорена примерно за пару часов, после чего в ход были пущены остатки коньяка, чудом сохранившиеся с прошлых выходных.
В результате, к первым субботним часам, ей удалось достичь того привычного состояния, когда человек начинает разговаривать чрезмерно громко, не боясь потревожить сон окружающих, становится говорливым, невзирая на уже не слишком разборчивую речь, и требует повышенного к себе внимания.
Возможно, как раз с удовлетворением последней потребности, значительная часть моей вины. Я уже описывал свое апатичное, граничащее с депрессией состояние последних полутора недель, в этом дневнике. Если к этому присовокупить еще и минимальный интерес с моей стороны к лицам противоположного пола, а также выход за последние три недели двух, из наиболее ожидаемых мной за этот год, компьютерных игр – моей отдушины, к которой я обращаюсь в такие периоды, становится понятно, что уделять достаточного внимания своему партнеру я, в последнее время, был неспособен.
Поэтому апогеем пятничного вечера со стороны супруги, стал звонок лучшей подруге, и негромкие всхлипывания в трубку. Той самой подруге, к которой она и отправилась вчерашним утром. Той самой подруге, в чьей компании она порядочно набралась и вчерашним вечером, судя по бессвязной речи во время моего телефонного звонка вчера вечером.
Результатом вчерашнего веселья стало то, что сегодня моя жена не смогла вовремя вернуться домой на свои медицинские процедуры – она сейчас проходит ежедневный курс уколов, связанных с острой болью в области шеи. В полдень, когда я в очередной раз позвонил ей, она сладко потягивалась в кровати, в ста километрах от дома. Что ж – даже к лучшему. С такого похмелья я бы вообще не рискнул сесть за руль, по крайней мере, до хорошего обеда, который позволил бы более или менее привести себя в чувства.
* * *
Воскресенье. Ленивое почти уже сентябрьское воскресенье. За окном совершенно уже сентябрьская, без всякой приставки «почти уже» осенняя промозглая погода – серое небо, лужи на асфальтовых дорожках и ссутулившиеся люди в теплых одеждах.
Дети и немногочисленные животные, населяющие нашу квартиру, покормлены завтраком. Младший как всегда у телевизора. Старший собирается по каким-то своим делам. Я, опять же, как всегда, за компьютером – пишу эту запись и жду возвращения супруги домой.
Постепенно меняется не только мое отношение к алкоголю. Меняется и мое отношение к созависимости. Может быть, это явление временное. Может быть, это своего рода защитная реакция организма, пытающегося спасти самого себя и оградить от лишний, с его точки зрения, переживаний. Но я больше не огорчаюсь из-за употребления жены. Я не сержусь на нее и не закатываю скандалов. Меня не одолевает в такие моменты непреодолимая тяга (напомню, все эти выходные, я был дома наедине с, каким минимум, тремя или четырьмя литрами крепкого алкоголя). Я спокоен и сосредоточен на себе. Что это – эгоизм?
До двух месяцев с моего последнего запоя остается всего пара дней.
[TR]
[TD]
[/TR]
[/TABLE]
[/FLOATL]Воскресенье. Ленивое почти уже сентябрьское воскресенье. За окном совершенно уже сентябрьская, без всякой приставки «почти уже» осенняя промозглая погода – серое небо, лужи на асфальтовых дорожках и ссутулившиеся люди в теплых одеждах.
Жена еще вчера утром уехала на дачу к подруге. Одна. Я отказался, оставшись с детьми в нашей городской квартире. Дети бы все равно не поехали. Старший вообще уже живет своей жизнью, и все совместные развлечения с родителями для него, на несколько последующих лет, – не комильфо. Младший – дитя цивилизации и места, где нет телевизора или, по крайней мере, портативного компьютера, оснащенного беспроводным доступом к сети для него – хуже тюремного срока.
Я отказался под благовидным предлогом, мотивировав свой отказ тем, что не вижу смысла проводить почти пять часов за рулем ради того, чтобы на пару часов повидаться с подругой. Дорога, и в самом деле занимает около двух часов в одну сторону. А загородный домик не позволит предоставить ночлег двоим гостям. Но истинная причина моего отказа, разумеется, в другом.
Всю неделю (ну, или почти всю) моя жена поддерживала меня в моей трезвости. Я старался не акцентировать внимание на этом, тем не менее, пару раз невзначай отметив, что я высоко ценю ее усилия в этой области. В последний же рабочий день, столь почитаемую у пролетариев всего мира пятницу, она попросила меня захватить по пути домой бутылку красного сухого вина.
Я выполнил ее просьбу, надеясь в глубине души, что дело ограничиться парой бокалов. Как это ни странно, у супруги, в отличие от меня, есть определенный талант в сфере контролируемого употребления спиртных напитков, в отличие от меня. Однако, последующий вечер показал, что мои надежды были тщетны. Бутылка была приговорена примерно за пару часов, после чего в ход были пущены остатки коньяка, чудом сохранившиеся с прошлых выходных.
В результате, к первым субботним часам, ей удалось достичь того привычного состояния, когда человек начинает разговаривать чрезмерно громко, не боясь потревожить сон окружающих, становится говорливым, невзирая на уже не слишком разборчивую речь, и требует повышенного к себе внимания.
Возможно, как раз с удовлетворением последней потребности, значительная часть моей вины. Я уже описывал свое апатичное, граничащее с депрессией состояние последних полутора недель, в этом дневнике. Если к этому присовокупить еще и минимальный интерес с моей стороны к лицам противоположного пола, а также выход за последние три недели двух, из наиболее ожидаемых мной за этот год, компьютерных игр – моей отдушины, к которой я обращаюсь в такие периоды, становится понятно, что уделять достаточного внимания своему партнеру я, в последнее время, был неспособен.
Поэтому апогеем пятничного вечера со стороны супруги, стал звонок лучшей подруге, и негромкие всхлипывания в трубку. Той самой подруге, к которой она и отправилась вчерашним утром. Той самой подруге, в чьей компании она порядочно набралась и вчерашним вечером, судя по бессвязной речи во время моего телефонного звонка вчера вечером.
Результатом вчерашнего веселья стало то, что сегодня моя жена не смогла вовремя вернуться домой на свои медицинские процедуры – она сейчас проходит ежедневный курс уколов, связанных с острой болью в области шеи. В полдень, когда я в очередной раз позвонил ей, она сладко потягивалась в кровати, в ста километрах от дома. Что ж – даже к лучшему. С такого похмелья я бы вообще не рискнул сесть за руль, по крайней мере, до хорошего обеда, который позволил бы более или менее привести себя в чувства.
* * *
Воскресенье. Ленивое почти уже сентябрьское воскресенье. За окном совершенно уже сентябрьская, без всякой приставки «почти уже» осенняя промозглая погода – серое небо, лужи на асфальтовых дорожках и ссутулившиеся люди в теплых одеждах.
Дети и немногочисленные животные, населяющие нашу квартиру, покормлены завтраком. Младший как всегда у телевизора. Старший собирается по каким-то своим делам. Я, опять же, как всегда, за компьютером – пишу эту запись и жду возвращения супруги домой.
Постепенно меняется не только мое отношение к алкоголю. Меняется и мое отношение к созависимости. Может быть, это явление временное. Может быть, это своего рода защитная реакция организма, пытающегося спасти самого себя и оградить от лишний, с его точки зрения, переживаний. Но я больше не огорчаюсь из-за употребления жены. Я не сержусь на нее и не закатываю скандалов. Меня не одолевает в такие моменты непреодолимая тяга (напомню, все эти выходные, я был дома наедине с, каким минимум, тремя или четырьмя литрами крепкого алкоголя). Я спокоен и сосредоточен на себе. Что это – эгоизм?
До двух месяцев с моего последнего запоя остается всего пара дней.